“Ликвидация” – серия о последствиях чернобыльской катастрофы в Беларуси, о трансформации отношения к катастрофе и памяти об этих событиях.
Сперва тема ядерной энергетики заинтересовала меня как журналиста. Мой родной город — Сморгонь и на момент начала постройки АЭС я работала в региональной газете. Наблюдала и писала о том, как всё начиналось, что из себя представляли слушания о воздействии АЭС на окружающую среду, куда не пустили журналистов, как менялись решения и договоренности с Росатомом, говорила с местными жителями и активистами.
Спустя время я занялась фотографией и решила взять эту тему для курсовой работу в академии “Фотографика”, где сейчас учусь. Предполагалось, что это будет серия о людях – ликвидаторах, которые работали после взрыва на заражённых землях. Сейчас эти люди лишены большинства льгот, многие не дожили до настоящего времени, умерев от заболеваний, связанных с большой дозой облучения. По сути, они использовались в качестве биороботов и, как отработанный материал, постепенно стали забыты.
Начав снимать людей и слушать их истории, я пришла к пониманию необходимости расширить серию, поскольку забытье касается не только людей. Из того же ряда — и документальное очищение загрязнённых территорий, ввод их в эксплуатацию, и постройка Островецкой АЭС.
Поэтому, снимая ликвидаторов в Минске, Сморгони, Полоцке и других городах, со временем я решила фотографировать и территории «забытья». Прошлым летом я снимала в Брагинском, Хойникском и Наровлянском районах. Накануне я вела переписку с МЧС, чтобы попасть в Зону отчуждения, но случился ураган, на закрытую территорию тогда попасть не удалось. В общем-то, это было не так важно, потому что признаки беспамятства, которые я искала для съёмок, были на виду – засеянные поля до горизонта и вся инфраструктура населённых пунктов.
Эта безобидная картинка интересовала меня в первую очередь. Невидимость радиации и одновременно её присутствие – это я хотела передать в фотографии и для этого выбрала такой визуальный язык.
Например, на окраине Брагина у высоток паслись коровы. Позже я узнаю, что местному населению коров пасти негде: свободные земли государство освоило под сельское хозяйство, таким образом лишив жителей возможности держать живность. С одной стороны, это тактика борьбы с заражёнными продуктами: людям действительно не рекомендовано употреблять молоко с заражённых территорий. С другой – те же территории засеяны сельскохозяйственными культурами – злаковыми и кукурузой.
В разговорах с людьми часто наблюдала ту же картину. «Не сгущайте краски», — это слова одного из ликвидаторов, с которым я говорила о последствиях катастрофы. Некоторые верят, что радиация может излечить от онкологии и едут за этим в Зону. Сотрудница одного из культурных учреждений рассказала о том, что для организации встречи с ликвидатором нужно получать разрешение в райисполкоме, предоставив список вопросов. Происходит мифологизация героизма, есть фасад с памятниками и благополучной картиной рождаемости. Для этого понадобился один период полураспада цезия-137. Учёные говорят, чтобы земля стала безопасной, таких периодов должно пройти не меньше пяти, но в музее Хойников чернобыльская экспозиция завершается стендом под названием «Жизнь продолжается».
Серия фотографий Светланы Станкевич была опубликована на ресурсах ТакиеДела, Republic.
